Убойная марка [Роковые марки] - Иоанна Хмелевская

И я решительно заявила:

— Точно знаю — все не украли. Ведь кражей занимался кретин, жалкий примитивный воришка, с монетами обходился варварски и несколько штук растерял. Сама видела. Одну монету, правда, полиция подняла и опечатала в моем присутствии, а что с остальными?

Тот Пан очень огорчился. Ещё бы, каждый истинный коллекционер бы огорчился. Пообещал мне бдить вдвойне, отслеживая каждую появившуюся на нумизматическом рынке монету, а также как-нибудь отловить Петшака и поаккуратнее расспросить его. Я же с лёгкостью стряхнула с себя угрызения совести, что напускаю ищейку на невинного человека.

Теперь мне больше всего хотелось ознакомиться с результатами обысков, устроенных прокурором в домах подозреваемых.

И как-то незаметно Гражинка отошла на второй план, на первый же выдвинулась любовь к коллекционированию и всему связанному с ним.

Ну и конечно, болгарский блок, недоступный для меня до тех пор, пока не будет окончательно решён вопрос о наследстве.

Гражинка явилась ко мне без предупреждения, ближе к вечеру. Принесла все необходимое для работы, однако не проявляя ни малейшего желания поработать. Я не успела перекинуться с ней и двумя словами, как явился Януш.

Увидев Гражину, он сразу изменился в лице.

Понятно, плохие вести. Закончится ли все одним смертельным ударом или придётся выносить ещё и другие?

Гражинка сама решила за нас.

— При других обстоятельствах я бы вышла, оставив вас одних, — заявила она голосом безо всякого выражения. — А теперь нет. Не выйду. Можешь говорить при мне, я настроилась на самое плохое. И разумеется, понимаю: то, что ты сообщаешь Иоанне, — служебная тайна. Не бойся, от меня никто слова не услышит. Патрик арестован? Он признался?

Януш не стал оглядываться в поисках ужина.

Два ужина подряд — это уже слишком. Я не сомневалась, что он предусмотрительно перекусил у себя, — его квартира на том же этаже. Единственное, на что он мог всегда рассчитывать в моем доме, так это чай. Я как раз поставила чайник на газ.

— Пока не вернусь с чаем — ни слова, — строго потребовала я и устремилась в кухню.

Им недолго пришлось ждать. Уже через три минуты я появилась с тремя стаканами чая.

Все это время Гражинка молча ожидала ответа на свои вопросы. Застыла как каменный столб.

— Нет, — ответил ей Януш.

— Что нет? — крикнула я, пока Гражинка раскрывала рот, чтобы тоже уточнить неясный ответ. — Не арестован или не признался?

— И то и другое. Правильнее сказать — ни то ни другое.

— Почему?

— Патрик сбежал, они его ещё не поймали, так что никакого допроса не было. Письменного сообщения он тоже не оставил.

Гражинка медленно опустилась на стул и, выпрямившись, застыла с безучастным взглядом. Это должно было означать, что она идеально спокойна и готова все выслушать. Так я ей и поверила. Меня не проведёшь. Я лихорадочно соображала: что подать на стол? Вино, коньяк, лёд, валерьянку?

Решила принести все, на всякий случай, и сделала это в молниеносном темпе. Пусть все стоит на столе, чтобы больше не отвлекаться.

— Итак, начинаем, — принялась я распоряжаться. — Подробности потом, а сначала главное. Результаты обысков!

— Никаких результатов.

— Совсем никаких?

— Никаких. Не назовёшь же результатом остатки лома у Веси и несколько растрёпанных «Плейбоев» у Антося. Даже наркотиков ни у кого не было. Даже спиртного.

— Но Антося допросили?

— Да.

— И что?

— Ну вот, ломается тобой же установленный порядок. Давай сначала о главном, а потом детали, ты ведь требуешь подробностей.

Я тем временем бесшумно доставала бокалы и рюмки, глубоко разочарованная результатами обысков и постепенно убеждая себя возложить надежды на Патрика: коллекция у него, а уж он-то к ней отнесётся бережно. И если в ней имеется холерный брактеат, коллекция раньше или позже отыщется.

— Нет, теперь давай уже в подробностях! Прежде всего об Антосе. Узнали у него в конце концов, чем был огорчён Куба?

Гражинке удалось пошевелиться. Она взяла в руки стакан с чаем.

— А это как-то связано в Патриком? — с трудом выговорила она.

— Ещё как! — заверила я девушку.

И тут только вспомнила, что из самых лучших гуманных соображений не рассказала ей о последних открытиях полиции. Ничего, потом сообщу, успею ещё.

— Я могу говорить? — осторожно поинтересовался Януш.

— Можешь, можешь, я ей потом растолкую. И бутылку откупорь.

— Антось раскалывается в страшном темпе.

Как-то сразу поверил, что ему трудно отвертеться от обвинения в убийстве, и отчаянно ищет спасения. Оказалось, что их дружба с Кубой была гораздо крепче, чем он пытался нас убедить в этом поначалу. И вообще, Куба у них последнее время ночевал.

— А до этого?

— Он и в самом деле редко бывает в Болеславце. Год назад, когда приехал туда первый раз, снял номер в гостинице. К сожалению, неизвестно, в какой и когда это было…

— А ты уверен, что именно в гостинице?

В Болеславце, как и во всех провинциальных наших городишках, приезжие обычно останавливаются или у знакомых, или у людей, специально сдающих комнаты. Гостиницы там очень дорогие.

— Антось настаивает — в гостинице. Но не запомнил какой. Ему это было ни к чему. Он даже не уверен, что и тогда знал название гостиницы, в которой остановился Куба. А для следствия данный момент существенный. В гостиницах принято записывать постояльцев, вот только бы знать, когда это было. Прошло года два.

А потом, уверяет Антось, Куба, приезжая в Болеславец, всегда останавливался у него. Обычно на одну ночь, редко на две. За три последних месяца раза четыре приезжал. Какие-то у него тут были дела.

— Какие? И что все-таки он прошляпил, как проговорилась Марлена, невеста Веси?

— С большим трудом Антось признался, что дела были как-то связаны с Фялковскими. Куба больше ничего не рассказал своему сообщнику, но Антось сам пришёл к выводу, что речь идёт о каком-то предмете. Конкретнее? У Фялковских имелось что-то такое, что Куба хотел непременно раздобыть. И я верю, Антось действительно не знал, что именно, потому что во всех своих последних показаниях он пытается навалить на Кубу как можно больше ответственности за все происшедшее.

Слушая Януша, я одновременно пыталась рассуждать.

— Погоди. Давай по очереди. Насколько я поняла, Куба проживал в гостинице ещё до смерти Хенрика?

— Конечно, как минимум за два месяца до его кончины.

— Послушай, можно было бы все же проверить гостиницы. Не так уж их много в Болеславце. Обратить внимание на мужчин, останавливающихся на одну-две ночи. К тому же у нас есть особая примета клиента — такого могли и запомнить. Ну и проверять мужчин только одиноких и соответствующего возраста. Ну и того, который приехал из Варшавы.

— На Варшаву надеяться нельзя — Антось мог и перепутать, и соврать.

— Тогда без Варшавы. Вычислить одиноких мужчин, всех до одного. И это не очень трудно, в гостиницах для регистрации приезжих заведены компьютеры. И просмотреть! Вряд ли в Болеславец приезжают только веснушчатые. Не знаешь, сколько гостиниц в Болеславце? Мне кажется, пять — не так уж много. Тем более, приезжал он не в сезон, думаю, что справятся твои глины.

— Насколько мне известно, они уже взялись за дело.

— Так чего же ты молчал? — разозлилась я. — Я тут разоряюсь, придумываю новые способы розыска подозреваемого, а он молчит.

— Не хотел испортить тебе удовольствие. Ты ведь у нас самая догадливая… ну не буду, молчу, молчу. Хочешь знать, что было дальше?

— Конечно хочу, глупый вопрос.

— Ты не обиделась на меня, Иоася?

— Ты же знаешь, я не только самоуверенна, но и самокритична. Продолжай, коханый.

— Так вот, Антось решил полностью расколоться, и теперь протоколистка едва успевает записывать его показания. Нет, Куба не просил у него помощи. Кубе нужно было проникнуть в дом Вероники, чтобы отыскать нужный ему предмет. Вероника же, как утверждал Куба, с ним даже говорить не хотела. О том, чтобы проникнуть в дом незаметно, Куба Антосю не говорил, тот сам догадался. Догадаться было нетрудно: Куба интересовался образом жизни хозяйки — часто ли выходит из дому, заходят ли к ней соседи. О том, что Вероника по вечерам ходит в ресторан за едой, знали все, в том числе и Антось. Он и сказал об этом Кубе. Они договорились встретиться в доме Антося, но Куба сильно запаздывал. Антося как будто что-то кольнуло, и он отправился к дому Фялковских. Внутри горел свет, ему показалось, что там Вероника, по времени ей давно было пора вернуться из ресторана.

— Кубы он там не видел?

— Нет, он близко к дому не подходил, не хотел, чтобы его заметили соседи.

— С какой стороны он смотрел на дом?

— С фасада.

— Но Куба мог взломать заднюю дверь.